Изменения

Слово «топия» (от греч. topos) означало место. Приставка «у» могла происходить либо от греч. «уи»Безусловно, либо от «ои». В первом случае это эвтопиясегодня никто не смог бы  даже  примерно  назвать  количество произведений, во втором — утопия (место, которого нет)которые можно было отнести к этому жанру.

БезусловноУ истоков утопии стоит Платон, сегодня никто не смог бы даже примерно назвать количество произведенийавтор книг «Государство», которые можно было отнести «Законы», диалогов «Тимей», «Критий». Иногда даже  утверждают,  что всю утопическую литературу можно  рассматривать  как  гигантский комментарий к этому жанрусочинению «Государство». Однако  классическим произведением, оказавшим влияние на развитие жанра в XVI—XIX вв. и собственно давшим самый  термин  «утопия» была  утопия  Т.Мора  (1516).

У истоков утопии стоит ПлатонВ книге Т.Мора ощутимо воздействие  довольно  широкого  круга      представлений и суждений о государстве, автор книг «Государство»а также о  формах  государственного устройства, «Законы»существующих или по крайней  мере  описанных ранее: очевидно обращение к Платону и Лукиану, диалогов «Тимей», «Критий». Иногда даже утверждают, что всю утопическую литературу можно рассматривать равно как гигантский комментарий к сочинению «Государство». Однако классическим произведением, оказавшим влияние на развитие жанра в XVI—XIX вв. и собственно давшим самый термин «утопия» была утопия Т.Мора (1516)связь со средневековой литературой  путешествий  и  с открытием американского контекста.

В книге Т.Мора ощутимо воздействие довольно широкого круга представлений и суждений о государствеавтор предстает перед нами в качестве лица, а также   добросовестно подготовившего рассказ путешественника родом из  Португалии об обычаях,  которые  ему  удалось  увидеть  в  далекой,  но реально существующей  стране:  по  словам  исследователя,  государство Утопия «лучшее» из тех, которые ему известны, а  поэтому ему не стоит труда рассказать о формах государственного устройствазаконах, существующих или по крайней мере описанных ранее: очевидно обращение к Платону которым живут в Утопии. Однако он не берется отстаивать эти законы как наиболее совершенные, напротив, каждый волен открыто критиковать их; важно то, что мир узнает о существовании народа,  обладающего  древней культурой и Лукианубольшими познаниями, равно как и связь со средневековой литературой путешествий опыт которых может быть  обсужден и осмыслен в Европе.  Даже  читателю, понимающему  все  буквально, Мор с открытием американского контекстапервых  же строк поясняет свою позицию  -  намерение ограничиться незначительной критикой. Ему нет  необходимости высказывать развернутое суждение об обществе Утопии, ибо  основная цель его труда — довести до сведения других  то,  что  стало известно ему. Благодаря ложному уверению, книга о  нем становится описанием явления, о закономерности которого нет смысла задумываться, ибо оно существует само по себе, а  не  в  воображении автора. Такое добровольное принятие на себя роли скромного посредника-рассказчика было  широко  распространено  среди  авторов  утопических сочинений.

В книге автор предстает перед нами в качестве лица, добросовестно подготовившего рассказ путешественника родом из Португалии об обычаях, которые ему удалось увидеть в далекой, но реально существующей стране: по словам исследователя, государство Утопия «лучшее» из тех, которые ему известны, а поэтому ему не стоит труда рассказать о законах, по которым живут в УтопииСтанислав Лем называет утопию «изложением  определенной  теории бытия при помощи конкретных объектов». Однако он не берется отстаивать эти законы как наиболее совершенные, напротив, каждый волен открыто критиковать их; важно то, что Создатели  утопии стремятся изображать мир узнает о существовании народа, обладающего древней культурой максимально завершенным и большими познаниями, опыт которых может быть обсужден и осмыслен однозначным в Европесвоем совершенстве. Даже читателю, понимающему все буквально, Мор с первых же строк поясняет свою позицию — намерение ограничиться незначительной критикой. Ему нет необходимости высказывать развернутое суждение об обществе Утопии, ибо основная цель его труда — довести до сведения других то, что стало известно ему. Благодаря ложному уверению, книга о нем становится описанием явления, о закономерности которого нет смысла задумываться, ибо оно существует само по себеУтописты часто прибегают к «говорящим картинам», а не в воображении автора. Такое добровольное принятие на себя роли скромного посредника-рассказчика было широко распространено среди авторов утопических сочиненийк отвлеченным рассуждениям.

Станислав Лем называет утопию «изложением определенной теории бытия при помощи конкретных объектов». Создатели Утопия как литературный жанр имеет особенности: 1) Авторы  утопии стремятся изображать мир максимально завершенным и однозначным , вообще говоря, описывают ритуализированные действия: их не интересуют какие-либо необычные происшествия, а только  то, что является правилом в своем совершенствевымышленной стране. Утописты часто прибегают к «говорящим картинам»Необычайно лишь  само ее существование, а не к отвлеченным рассуждениямтакже способ, при помощи  которого  попал туда рассказчик; все остальное — привычная повседневность.

Утопия Вторая особенность утопии как литературный жанр имеет особенности: 1) Авторы утопиилитературного жанра  состоит  в   том, вообще говорячто это ритуализированное поведение поддается  рациональному объяснению, описывают ритуализированные действия: их не интересуют какиеи в утопии всегда находится кто-либо необычные происшествия, а только то, что является правилом в вымышленной стране. Необычайно лишь само ее существованиенибудь, а также способкто поможет уяснить путешественнику эту рациональность и поможет ему избавиться от предрассудков, при помощи которого попал туда рассказчик; все остальное — привычная повседневностьпринесенных из старого мира.

Вторая особенность утопии как литературного жанра состоит в том, что это ритуализированное поведение поддается рациональному объяснению, и в утопии всегда находится кто-нибудь, кто поможет уяснить путешественнику эту рациональность и поможет ему избавиться от предрассудков, принесенных из старого мира. Морсон в статье «Границы жанра» считает, что общее для   что  общее  для      всех утопистов отношение к действительности, выражающееся в резком противопоставлении действительности и идеала, оставляет оставляет  немало места для различий, вытекающих из особенностей тех или иных человеческих идеалов, условий, в которых они формируются, а также роли, которую они играют в истории.

Утопии каждой эпохи, даже если они устремлены в будущее, или,       напротив, ищут идеал в далеком прошлом, носят на себе себе  отпечаток времени и места, в котором они возникли. Даже используя традиционные литературные схемы и не выходя из круга все тех же вопросов, они не перестают свидетельствовать о ситуации, которая их породила. Тут нет ничего удивительного, ведь утопии — это ответы не только на вечные вопросы о человеке, но также на вопросы конкретных человеческих обществ. Ответы эти дают люди своей эпохи. Утопии каждой исторической эпохи имеют свои специфические черты. Поэтому их можно разделить на античные утопии, средневековые утопии, утопии Возрождения, Просвещения, романтизма, реализма и т. д.

К античным утопиям относятся книги Платона, к эпохе Возрождения — «Утопия» Т. Мора.   Линию Т. Мора продолжит Т. Кампанелла «Город солнца» (1602), В. Андреа «Христианополь» (1619)   и Ф. Бэкон «Новая Атлантида» (1627), отразившие гуманистическую веру и торжество разума. Начиная с Бэкона, в утопию входит представление о материальном (научно-техническом) прогрессе. Утопические «прорывы» в будущее мы находим у у  Рабле (это Телемское Аббатство в «Гаргантюа и Пантагрюэле»), отчасти у отчасти  у   В. Шекспира в его драматической сказке «Буря» (1623) и т. д. В эпоху Просвещения утопические проекты создавались преимущественно в форме публицистических трактатов (Ж. Ж. Руссо, У. Годвин и др.); известен утопический роман Л. Мерсье Мерсье  «2440 год» (1770). Для эпохи романтизма, отмеченной распространением идей утопического социализма (Р. Оуэн, Ш. Фурье, Сен-Симон), характерны не столько утопии в «чистом виде», сколько отдельные картины светлого будущего («Королева Маб», «Освобожденный Прометей» П. Б. Шелли, «Остров» Байрона, «Грех г-на Актуана» Ж. Санд, «Отверженные» В. Гюго). Э. Кабе своей классической утопией «Путешествие в Икарию» (1840) в свое время оказал большое влияние на на     Ж. Верна.

Рубеж XIX—XX вв. отмечен многочисленным появлением утопий, попытками их теоретического осмысления (А. Фогт, А. Свентоховский и др.) Некоторые утопические проекты были восприняты как практические рекомендации к осуществлению утопического идеала. В этом смысле исключительный резонанс приобрел роман Э. Беллами «Взгляд назад» (1988). Развивая идеи Беллами Беллами  У. Д. Хоуэлс в своей дилогии («Путешественник из Альтрурии» (1894) и «Через игольное ушко» (1907)) соединил утопию с социально-философской сатирой. Широкую известность приобрели романы австрийского писателя Т. Перцка «Свободная страна» (1890) и «Заброшенный в будущее» (1895).

В. Чаликова отмечает, что в XX в. в утопии все больше преобладает «технический уклон, в центре оказывается не столько социально-политическая организация будущего, сколько прогнозирование научных достижений и — главное — их социальные и психологические последствия». Эту проблему отражают утопии А. Азимова, С. Лема Лема  и др.

Воплощение этих ценностей может быть весьма различным, но их общей чертой всегда было то, что они существуют вне времени и пространства. Е. Шацкий считает, что мир этих утопий построен без опоры на реальность. Значение этих утопий в том, что они служили философской основой для другого типа, особенно тех, которые конструировали вымышленные модели совершенного общества. Например, учение Платона о совершенном государстве находится в тесной связи с его учением «об идеях». Картине Утопии у Т. Мора соответствует определенная концепция природы человека. Иначе говоря, в утопии места и времени нередко проявляется образ образ  некоего идеала, существующего вне времени и пространства. В их основе обычно лежит недоверие ко всем человеческим установкам, сочетающееся с убеждением в необходимости отыскать какую-то точку опоры, не имеющую ничего общего с этими установлениями, извечную и неизменную, абсолютную и универсальную. Е. Шацкий отмечает, что «появлению и укоренению таких утопий особенно способствуют периоды глубоких общественных потрясений, когда становится очевидным крах господствующего строя, а контуры какого-либо другого строя еще не видны». Это характерно для века Просвещения. Например, классические утопии идеальных обществ, где в качестве исходного пункта берется естественное право «Истина, или Истинная система» система»         Д. Делиана, «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов» Морелли.

Кроме утопии существует и антиутопия. Р. Гальцева и И. Рознянская Рознянская  верно отмечают: "Антиутопический роман — это нашедший себе литературное выражение отклик человеческого существа на давление «нового порядка».   Если утопия пишется в сравнительно мирное, предкризисное время ожидания будущего, то антиутопия — на сломе времени, в эпоху неожиданностей, которое это будущее преподнесло.

Коренное свойство антиутопии, которое остается в ней постоянным, каким бы ни был материал — она неизменно оспаривает миф, созданный утопией без должной оглядки на реальность. А. Зверев подчеркивает: «Для классической утопии элемент социальной мифологии обязателен; он может быть выражен с большей или меньшей отчетливостью, однако присутствует всегда». Антиутопия и миф — понятия связанные одно с другим только отношением принципа несовместимости. Миф, из которого вырастает образ земного рая, в антиутопии испытывается с целью проверить даже не столько его осуществляемость, сколько нравственность его оснований. Если духовная утопия платоновская, то антиутопия, можно сказать, дышит духом духом   Гераклита: для этого пародийного жанра «все течет» и «все истины ошибочны».         В лучшем случае антиутопия признает продолжающийся прогресс все новых и новых гипотез без окончательного решения — без «последнего номера». Одним словом, утопия утверждает, что мы знаем, антиутопия вопрошает, почему мы думаем, что знаем. А. Зверев считает, что «антиутопия — это карикатура на позитивную утопию, произведение, задавшееся целью высмеять и опорочить саму идею совершенства, утопическую установку вообще».

Об этом же с тревогой пишет А. Зверев: «Общество настолько совершенно, что человеку не обязательно быть добрым, ибо он уже не несет ответственности за что бы то ни было. За решение многих трудных проблем своего прежнего существования он платит высокую цену, отказываясь от важной части того, что что   всегда считалось считалось   признаком истинно человеческим». Антиутопические произведения проникнуты трезвым рациональным взглядом на утопические идеалы.

На протяжении последнего столетия все шире распространяется убеждение, что утопия — это не только невинное интеллектуальное развлечение, из которого практически ничего не следует. Девственных земель уже не осталось: чтобы утопия могла народиться, что-то должно быть уничтожено.    В этих условиях утопия бывает опасной общественной силой.

Среди антиутопий наибольшей известностью пользуются О. Хаксли «О дивный новый мир» (1932), дополненный впоследствии публикацией книги «Дивный новый мир, посещенный вторично», а также роман Дж. Оруэлла Оруэлла  «1984» (1949).   Другими известными книгами были: «Мы» «Мы»  Е. И. Замятина (1927), «Котлован»(1928), «Чевенгур»(1929) А. П. Платонова, «Механическая пианола» К. Воннегута (1932), «451° по Фаренгейту» Г. Брэдбери (1953). Эти антиутопии изображают фантастический мир и предостерегают: то, что кажется ныне совершенно неосуществимым и второстепенным, завтра может стать доминантой общественной жизни. Так, например, они указывают на опасности,   которые таит в себе развитие техники и ее использование для иных целей, нежели господство над вещами.

* 1.  Общество, которое они изображают застыло в неподвижности; ни один утопист не изображает изобретенный им мир во временном протяжении.* 2.  Все утопии предполагают полное единомыслие, в них присутствует упрощенный взгляд на человека, нет индивидуализации характеров, схематизм в их изображении.* 3.  Поэтому в утопиях нет каких-либо внутренних конфликтов. Сюжет утопии предполагает описание мира, его законов, взаимоотношение людей, основанных на разумных принципах и поэтому не располагающих к конфликту.* 4.  Все процессы, происходящие в обществах, протекают по заранее установленному образцу.* 5.  Эти совершенные общества полностью отгорожены от внешнего мира. Пространство в утопии замкнуто, изолировано.* 6.  Утопиям свойственно изображать свой мир, ориентируясь на некий идеал, оторванный от реальности.* 7.   Поэтому в утопиях нет сатиры, так как там идет утверждение идеала и противопоставление этого идеала реально существующей действительности.

* 1.  В антиутопиях тоже изображены вымышленные общества, но они призваны вызывать не восхищение, как в утопиях, а ужас, не привлекать, а отпугивать, и ни в коем случае они не могли бы считаться идеальными.* 2. Для антиутопий характерен мотив предостережения* 3. Антиутопии свойственен трезвый, рациональный взгляд на утопические идеалы. Антиутопии всегда оспаривают миф, созданный утопиями без опоры на реальность.* 4. Антиутопии связаны с реальной жизнью, они показывают, что выходит из утопических идей если их претворять в жизнь, поэтому антиутопии всегда строятся на остром конфликте, подсказанном жизнью, имеют драматический, напряженный сюжет, яркие характеры героев.* 5. Антиутопии ведут полемику с утопическими идеалами с помощью иллюзий, реминисценций.* 6. Антиутопии используют фантастику с целью дискредитации мира, выявления его нелогичности, абсурдности, враждебности человеку.* 7. Этим же целям служат сатира, гротеск, парадоксы.